В прошлой жизни его звали Маркизом. У него была пушистая чёрная шерсть с белой роскошной «манишкой» на груди, выразительные изумрудные глаза и покладистый характер. Три года он жил в большой уютной квартире с молодой хозяйкой – красивой, статной, громкоголосой и её мужем – маленьким, нескладным и тихим. Он научился чувствовать их настроение и понимать их язык. Иногда было достаточно одного хозяйского слова, чтобы понять – лучше отправиться в дальнюю комнату и на полдня слиться там с диваном. Потом в доме появился младенец, а с ним и незнакомое Маркизу слово «аллергия». Месяца через три, поздней холодной осенью, хозяйка посадила его в сумку-переноску, отвезла в спальный район на окраине города и оставила возле одной из одинаковых девятиэтажек. Рядом высыпала пакетик сухого кошачьего корма, потрепала за ухо ласково, как прежде, и сказала на прощание: «Прости, Маркиз. У Сонечки на тебя аллергия. Ты же красавчик, кто-нибудь тебя обязательно приютит».
Приютить Маркиза никто не спешил. Пережить зиму помог тёплый подвал и еда, которой подкармливала местных котов молчаливая женщина с добрыми глазами. Маркиз научился ловить мышей, убегать от собак и драться с такими же, как сам, котами-беспризорниками…
Наступила первая весна новой бездомной жизни Маркиза. В этой жизни у него уже не было имени, а откликался он на простое «кис-кис». Так его звала женщина, приносившая еду.
В солнечный апрельский полдень Маркиз с удовольствием грелся на дворовой скамейке, ещё не занятой компанией местных старушек. Он уже почти уснул, разомлев от тепла, но почувствовал, что рядом кто-то сел.
Это был высокий старик – седобородый, в круглых очках с толстыми линзами, вышедший с большим чемоданом из крайнего подъезда. Явной опасности Маркиз не почувствовал, поэтому остался дремать на своём тёплом месте, наблюдая за стариком, полуприкрыв глаза.
Старик закурил и заговорил с Маркизом: «Ну что, дружище, греешься? Видно, несладко тебе на улице живется. А ты, однако, красавец. Ну, прямо-таки граф кошачий или маркиз!» «Откуда он знает моё имя?!» – удивился Маркиз. Сон слетел моментально. «Знаешь, а мы чем-то похожи с тобой, приятель. У тебя вон какой воротник на груди. Белым, наверно, когда-то был. А у меня, видишь, борода белая. Ты, смотрю, кусочек уха потерял. Дрался, поди? Вот и у меня шрам на правом ухе – шалил я, бывало, по молодости…»
Маркизу захотелось придвинуться к старику поближе, но вид большого чемодана слегка тревожил: «А вдруг там кот? Куда он его несёт?»
Старик, будто прочитав маркизовы мысли, протянул руку и погладил его по голове: «Ты не бойся меня, приятель. Я котов не обижаю. У меня и свой был. Сибиряк Тимоха. От старости в прошлом году помер. А я вот в деревню свою возвращаюсь. Не получилось в городе. Сын позвал с ним жить, да только с невесткой никак у нас не ладится. Она так и говорит: аллергия у меня на вас, Степан Иваныч. Дышать не могу с вами в одной квартире. Вот так-то…»
«Аллергия, аллергия! Страшное слово!» – мысли заметались в голове Маркиза. Он, насторожившись, прижал уши.
А старик, докурив, продолжал: «Кажется, ты даже понимаешь меня. Надо же! Я-то сейчас на автобус – и до вокзала. А уж там – на электричку ближайшую. Три часа – и в деревне своей. Она ещё живая вполне, не только старики живут. И домик у меня неплохой – крепкий, тёплый. Вот только с мышами надо будет разобраться...»
Маркиз всё понял: дом, тепло, мыши, с которыми надо разобраться! Он громко заурчал и перебрался к старику на колени. Старик тихо засмеялся: «Ну, ты молодец, приятель, молодец! А, знаешь, что? Поедем-ка со мной, будем жить вместе. Ты, я вижу, кот сообразительный, с тобой и поговорить можно. И с мышами мне поможешь разобраться. Ну как, согласен?» «Конечно, согласен! Конечно, разберусь!» – изо всех сил крикнул Маркиз. А старик, услышав два громких «мяу», ласково потрепал его за здоровое ухо: «Ну, вот и славно. Вот и договорились».
Взяв в правую руку чемодан и пристроив Маркиза под мышку, старик зашагал к автобусной остановке…