Раннее утро в Тарханах встретило легкой дымкой и прозрачной прохладой. Да, и такие противоречия встречаются в природе. На черном надгробии в семейной усыпальнице золотом выбито Михайло Юрьевич Лермонтов.
– Почему не Михаил? – удивилась Елена. Наверное, любящая бабушка Елизавета Алексеевна Арсеньева так возжелала – сам собой пришел ответ.
Туристический автобус ехал долго, ночной перегон был нелегким, почти мучительным. Однако Тарханы каким-то непостижимым образом оживили экскурсантов.
– Дух места, встреча с гением, пусть и виртуальная, – высокопарно высказался мужчина, сидящий в соседнем ряду. Елена поморщилась, почувствовав фальшивую ноту.
Она ехала в Тарханы одна, ее соседом оказался невысокий белобрысый паренек со старомодными бакенбардами, вызывающими улыбку. Звали его Юрой. Как оказалось, Михайловичем. Елена всю дорогу подкармливала его бутербродами. С ним было просто и интересно общаться. Юрий учился в аспирантуре педагогического университета, готовил диссертацию по творчеству М.Ю. Лермонтова.
– Вы никогда не задумывались, почему Михаила Юрьевича так тянуло к демонической теме, теме неотвратимости судьбы и рока? Ведь он был достаточно молодым человеком и вдруг такое мрачное мироощущение…
Елена задумалась. Они отстали от своей группы и, не спеша прогуливались по дорожкам парка. В глади озера отражался восход солнца. Где-то высоко пощелкивал соловей.
– Меня больше трогает отношение бабушки к своему талантливому внуку. Похоже, он был главным мужчиной в жизни Елизаветы Алексеевны. Даже после смерти Михаила Юрьевича не захотела с ним расставаться. Просто так ведь прошение к императору российскому не пишут. В первой половине XIX века перевезти прах любимого внука из Пятигорска в Тарханы задача, вероятно, была не из легких.
– Да, но не забывайте, что помимо всего госпожа Арсеньева имела властный и неласковый нрав.
Елена внутренне улыбнулась, ее часто в жизни укоряли за неласковость. Поэтому и колесила по экскурсиям и отпускам одна, да и вообще была одна. Правда, своим одиночеством не тяготилась. Где, скажите на милость, та грань, где кончается свобода и начинается одиночество?
На них стали неодобрительно посматривать. Ишь какая, сама почтенных лет, а заарканила-таки молодого парня. Хотя парень какой-то малохольный, из ботаников похоже.
***
Смех смехом, а заарканила. Подумаешь, разница в 10 лет, конечно, не в ее пользу. Жить с литературоведом было интересно, но бедно. Как могла Елена опекала и поддерживала своего возлюбленного. Вот так высокопарно она называла его про себя. Юрик готовился к защите кандидатской, корпел над множеством книг, мечтал съездить в Пятигорск, эмоционально погрузиться в трагические события, происшедшие у подножия горы Машук.
Юрик признавал только классическую литературу, лишь она, по его мнению, имела право на существование. Елена чувствовала на себе укоризненные взгляды, когда в минуты досуга с удовольствием пристраивалась в любимое кресло с добрым детективом или, о кошмар, с книжкой в стиле дамский роман. Сначала это забавляло, она принимала правила игры. Безусловно, есть литература и просто чтиво, у ее избранника хороший вкус. Но постепенно стало нарастать легкое раздражение, она ведь тоже не была пустышкой.
– Юрочка, не смотри на меня строго. Иногда хочется почитать что-нибудь легкое, необременительное.
– Пустое, что ли?
Так. Вывел все-таки из себя.
–Ну не Лермонтовым же единым…
Похоже, обиделся, надулся.
– Серьезно, Лермонтов, безусловно, великий поэт, намного переживший свой век. Но проза… Конечно, не берем символ времени Печорина, имеющего немало общих черт с самим Лермонтовым. А неоконченный «Вадим»? Ведь слог здесь несколько тяжеловат, старомодные обороты вроде девственное сердце, невинное создание, демонический огонь. Согласись, так сейчас не выражаются.
– К великому сожалению, - сухо ответил возлюбленный.
Гордо вздернутый подбородок, беззащитный острый кадык – Елене внезапно стало смешно и немного грустно. А ведь он большой ребенок, чистый и прозрачный. Именно таким она его и полюбила. Но обижать себя все-таки не позволю, твердо решила Елена.
– Леночка, будь любезна, очень прошу, не критикуй то, что бесценно, что не подлежит ни малейшему сомнению. Лермонтовский язык уникален, он чудесен. Подумай и о том, что человек так много успел за свои 26 лет. Понятно, это гений, но сейчас это возраст инфантилов, маленьких мальчиков и девочек.
Вот теперь говорил взрослый мужчина, профессионал, хранитель прошлого и вечного.
– К тому же у Лермонтова много выражений, ставших афоризмами на все времена. Как тебе такие строки: была без радости любовь, разлука будет без печали, или все это было бы смешно, когда бы не было так грустно, наконец философское наблюдение без дураков было бы на свете очень грустно. По-моему, замечательно.
Вдруг с мягкой улыбкой добавил:
– А к женской прозе относятся и Рубина с Улицкой.
***
- Ленусик, ты все своего аспиранта подкармливаешь? Не надоело?
Подруги встретились в уютном кафе. Вино слегка ударило в голову, кофе было выше всяких похвал.
Лена смущенно молчала, позвякивая малюсенькой ложечкой.
– Не пора ли настоящего состоятельного мужика найти, а не воспитывать педагогического юнца, – не унималась участливая подружка.
Кто еще кого воспитывает – почему-то с удовольствием подумалось Елене. И ей совсем не захотелось читать новый женский роман, настоятельно рекомендованный ее подругами. Захотелось совсем иного.
А подружки, сидящие в кафе, участливые и заботливые… Если бы они смогли заглянуть в будущее на каких-то семь лет вперед, то осознали бы всю ущербность своих практических советов. Именно тогда муж Елены Юрий Михайлович, доктор филологических наук, самый молодой профессор кафедры русской классической литературы и славистики получил свою первую литературную премию. Как в будущем покажет жизнь, отнюдь не единственную.