Отец держал брата на руках и прохаживался по комнате, разворачивая того в разные стороны, чтобы отвлечь. Но брат будто ничего не видел. Он сильно покраснел. И без того круглое лицо его опухло и налилось. Он не плакал, а однообразно выл, не закрывая рта и не всхлипывая. Изо рта тянулась липкая слюна, похожая на стеклянную палочку. Она упала отцу на руку, но не оборвалась, а так и висела. Мама металась по комнате, глядя то на большие настенные часы, то в окно, высматривая скорую:
- Он час уже плачет, да? Или больше? Да что ж такое, сыночек, господи… Так, надо ему градусник. А, мы ставили уже. Похолоднее не стал? Может, еще жаропонижающее? Да что ж они не едут-то, а?
Отец ни на что из этого не отвечал, продолжал спокойно прохаживаться по комнате, время от времени прикладываясь губами к виску брата. И только теперь Слава заметил, что отец, похоже, тоже переживает, он был бледен и целовал брата в висок не просто так, а когда губы его обиженно искривлялись – он будто разглаживал их о горячий висок брата. Слава хотел обнять и его, и брата, шагнул к ним и почувствовал, насколько брат горячий – он него шел жар, как от батареи.
Мама чуть не налетела на Славу и тут же сорвалась:
– Уйди отсюда! Еще больше его заразить хочешь? Прогулял школу? Отдохнул?
– Люба, не надо, – одернул ее папа, но маму уже понесло.
– Если он из-за тебя умрет, я тебе башку оторву, ты понял?
Мама всхлипнула и осеклась, папа хотел что-то сказать, но не стал – брат от маминого крика завыл громче, и отец снова поцеловал его в висок. Слава хотел сказать, что не специально, но не смог – заплакал и вышел в коридор.
Он же знал, что прогуливать школу нельзя. Знал, что его друг Антон болеет. Он поэтому и позвал Славу к себе играть в приставку. Родители на работе и не запретят. И что самое страшное, Слава даже подумал о том, что может заразиться и заразить брата. Но поиграть было интереснее, а теперь из-за этого он лишался всего. Теперь его хорошенький и смешной брат умрет, и его больше никогда не будет, как нет уже бабушки. Родители Славу никогда не простят, да и сам он себя не простит. Все самое любимое потерял из-за такой глупости. Надо будет тогда, наверное, умереть тоже. Прыгнуть с крыши, а если там будет закрыто, то под машину.
В квартиру вошла соседка – седая старушка тетя Катя. Мама тут же выглянула, но заметив, что это не врачи, разочарованная, скрылась.
Тетя Катя перекрестилась, поправила черный платок, трижды перекрестила дверь комнаты с родителями, прочитала молитву, и положила руку Славе на лопатку. Слегка погладила. Славе показалось, что будет нечестным его жалеть, виноват-то он, и он проговорил глухо:
– Это из-за меня, это я его заразил, и если он умрет…
Слава зарыдал в голос.
– Ч-ч-ч, - прошипела тетя Катя, – На все воля Господа. Ты кто такой, чтобы карать и миловать? Ты сопля. И если Господь ангелочка этого твоими руками к себе приберет, так это не твоя заслуга. Значит, он ему там, наверху, понадобился.
– Зачем? – Слава даже плакать перестал от удивления.
– Ну ангелом у него будет, дел-то у Господа ого-го…
Тетя Катя тихо вышла. Оглушенный услышанным, Слава постоял в коридоре, а потом прошел на кухню. Выпил воды. А что, если это правда? Если Бог сидит на небе и всеми играет? Просто Славой не туда сходил нечаянно, и все. У Славы «game over», и у мамы с папой, и у брата? Сейчас вот доползет температура до конца градусника, загорится черный экран и все: новая игра, новые персонажи. И так Славе стало жаль его хорошей жизни: семьи, игрушек, Антона, бабушкиного кладбища, новых крутых кроссов, в которых он еще ни разу не сходил на физру, красивой Алинки из третьего подъезда. И вместо этого всего сидеть ангелом около Бога и диктовать ему коды? Коды. А что если считерить? Если «game over» наступит после отметки 40 на градуснике, то можно же градусник уничтожить. Охраняется он, конечно, хорошо, но все равно стеклянный. Даже ногой наступить достаточно.
Градусник был у мамы в руках, она, видимо, собиралась его поставить, но отец раздраженно отмахнулся:
– Только что мерили. – Он продолжал, методично покачивая, носить воющего брата по комнате.
Нужно было, чтобы мама уговорила папу поставить градусник, но папа при этом должен успокоиться и сесть на диван. Слава выхватил бы у него градусник, выскочил на балкон и выкинул градусник вниз. Седьмой этаж. Без шансов вообще.
– Пап, ты не устал ходить? – спросил Слава, – Садись!
Отец отмахнулся. Пока брат ревет, отец не остановится.
– То есть, – догадался Слава, – Надо, чтобы брат замолчал.
Слава убежал в детскую, принес погремушку, потом другую, музыкальную машинку. Это всегда помогало, но на этот раз брат продолжал однообразно выть.
– Пенал! – осенило Славу. Брат всегда норовил добраться до его портфеля, достать пенал, выпотрошить его и обсосать карандаши. Слава принес пенал. Брат мигнул, замолчал на секунду, поревел еще немного по инерции, но потом протянулся к пеналу и замолчал. Слава показал папе на диван:
– Давай сюда его.
Брат погремел пеналом, раскрыл, все вывалил и начал поочередно тащить в рот. На этот раз ему не мешали:
– Успокоился, ты смотри, – усмехнулся отец, – Ну Славка! Молодец, хорошо придумал.
– Белеет как будто немножко, да? – с надеждой спросила мама, – Может, подействовало, наконец? Где скорая эта чертова, а?!
Ее снова снесло в панику, но теперь хотя бы отец успокоился. Брат быстро потерял к пеналу интерес, но Слава уже подсунул ему музыкальную машинку.
Стало шумно, в квартиру входили врачи. Отец рванул их встречать, а мама бросила градусник на комод и взяла брата на руки.
– Ой, ну точно понизилась уже, – проговорила она с облегчением.
Пока все суетились, усаживались и переговаривались, Слава завладел градусником, выскользнул на балкон и сбросил градусник вниз.
Теперь он точно знал, как жить эту жизнь.