Фонари освещали бульвар так ярко, что он казался больничным коридором, просторным, чистым и пустым.
Вот уж недоразумение, что коммунальщики навели порядок в день, когда все рухнуло.
Две дороги, сжимавшие бульвар, опустели, а проезжавшие по соседней улице машины убавили звук моторов. Все вокруг будто сговорились не вмешиваться в происходящее и оставили его наедине с собой.
Может, и ошиблись. Но, скорее всего, нет. А, впрочем, все к тому и шло.
Начинался дождь, и крупные капли отпечатывались на бумагах. Он не пытался укрыть документы под пальто, и сложить их было некуда. По пустому бульвару возвращался домой из клиники Евгений.
Евгений не привык спешить, потому что обычно его никто нигде не ждал. Независимость от людей и времени была похожа на свободу, но заставляла расплачиваться чувством тоски.
— Ну привет, хозяин, с возвращением домой. — Евгений всегда приветствовал своё отражение в прихожей. Это не помогало бороться с одиночеством, но давно вошло в привычку и повторялось ежедневно.
Евгений сбросил пальто и прошёл в гостиную. Он осмотрел комнату, будто впервые оказался в жилище. Как и вся квартира комната выглядела пустой, будто хозяин собирался вот-вот съехать. В гостиной не было ночных штор, и это расстроило Евгения больше, чем полученные результаты анализов.
Надо было раньше задуматься о шторах. И как я мог это упустить?
Усевшись в кресло, Евгений принялся перечитывать полученные бумаги. Сложные медицинские термины скрывали простой смысл – запас времени на исходе. Он аккуратно сложил бумаги и оставил их на столе. Не было ни страха, ни отчаяния, только шум холодильника доносился с кухни.
Вдруг накатила усталость, и Евгений задремал в кресле. Сон перенёс его в школьный класс на урок. Выйдя к доске, он не мог произнести ни слова, язык не слушался, и приходилось жестами отвечать на вопрос учителя.
— Что же ты, Евгений? Не сумел главу прочитать? Вот вырастешь, и не останется времени на книги, так и останешься неучем.
Вдруг он ощутил такую тревогу, что внезапно проснулся. Перед ним не оказалось ни парт, ни насмешливых лиц, и голос учителя растворился в сознании. Взглянув на стол, Евгений вспомнил про полученные документы и будто вернулся к реальности. Двойка за урок уже не казалась такой трагедией. Утром за завтраком, состоявшим из чашки кофе и пары сигарет, Евгений пытался вспомнить детали сна. Лишь одно запомнилось совершенно точно: на обложке книги, которую учитель держал в руках, была выведена фамилия автора. Евгений не смог пересказать произведение Тургенева. Он согласился с упреком учителя и решил пойти в библиотеку.
За компьютерами работали студенты, кто-то устроился с книгой у окна. Евгений выбрал стол с лампой в глубине зала и погрузился в чтение знакомого романа.
— Согласитесь, это вздор умирать молодым. Вот я читал и думал, как это хватило Тургеневу решительности похоронить Базарова? Неужели так хотел нас с вами поразить, что не смог спасти его? – подперев голову кулаком, рассуждал вслух пожилой мужчина, – Не хотелось тревожить, но промолчать не могу.
— Все в порядке, – Евгений поднял взгляд на собеседника и огляделся по сторонам. Никто не обратил внимание на голос мужчины, который не только нарушил тишину зала, но и пренебрег гардеробом, оставшись в шерстяном пальто и шляпе.
— Знаете, я всегда считал себя неудачником. Но с годами начало приходить понимание, что жизнь складывается не так уж плохо. Многие мои друзья выглядят куда моложе, и при встрече было даже неловко так сильно превосходить их по количеству морщин. Они меня сразу узнали, седого и дряблого, а я долго всматривался в лица, которые не видел полжизни…
Евгений удивлялся, почему никто не поворачивается в их сторону и не просит прекратить беседу. Собеседник производил приятное впечатление, но Евгений все еще не мог понять, как ему удалось так ловко преодолеть узкие ряды столов, не задев читателей и не получив замечание от библиотекарей.
— Я тоже давно не видел друзей. Неделя за другой, новые проблемы, и так годами не получается встретиться. Вы подали мне верную мысль, мне бы тоже увидеться со своими.
— Здесь сложнее увидеться с близкими. Поверьте, там времени столько, что захочется поделиться с теми, кто здесь.
Евгений вздрогнул и закрыл книгу, продолжая всматриваться в обложку. Время. Это слово будто преследовало его в последние дни, поддразнивая и насмехаясь над его бессилием. Евгений захотел спросить мужчину, на что он тратит свое свободное время, но тот уже оставил свое место и бесшумно скрылся.
Из библиотеки Евгений направился в сторону бульвара. Захотелось оказаться среди людей, почувствовать себя причастным к движению города и раствориться в толпе. Заняв свободную лавку, Евгений вернулся к чтению со случайной страницы.
— Вы тоже не можете читать в одиночестве? – Евгений не сразу понял, что вопрос обращен к нему. Слева от него сидела девушка, безразлично смотревшая вперед, будто не замечая его.
— Нет, я не искал шумное место для чтения, просто захотелось побыть на улице, а под рукой оказалась книга. Вы заинтересовались романом?
Девушка взглянула на Евгения, улыбнувшись уголком рта. Со стороны могло показаться, что он подсел к ней и пытался добиться внимания, и она выделила на разговор несколько бесценных минут.
— Вот у вас роман Тургенева в руках. Вы знаете, где он умер? – Вопрос удивил Евгения, и он попытался вспомнить уроки литературы, где точно обсуждали вопросы жизни и смерти Тургенева.
Есть подозрение, что за рубежом. Но я не так хорошо знаком с биографией классика.
— Верно мыслите, – девушка поправила юбку и оперлась локтем на спинку лавки, – Тургенев скончался в пригороде Парижа. Поверьте, так печально умереть, ещё и вдали от дома.
— Вы же не умирали, с чего бы мне вам верить? – отшутился Евгений, ожидая реакцию от девушки.
— Я не была во Франции. В остальном моя история так же трагична, как у автора.
Евгений от растерянности закрыл книгу и замер. Он хотел взглянуть на девушку, но его парализовала мысль, что ее может не оказаться рядом. Убедившись, что он остался в одиночестве, Евгений поспешил к дому.
Во дворе скрипели качели, и Евгений вдруг захотел вспомнить, каково это беззаботно подниматься в воздух и возвращаться к земле. Ему захотелось оказаться в чьей-то компании, и он вновь открыл книгу.
— Вам это нравится или приходится читать? – донесся детский голос с соседних качелей. Девочка болтала ногами, дожидаясь, пока слетят красные балетки.
— Нравится, но читаю я в последний раз. Наверно, мне уже хватило и книг, и времени.
— Сколько же вы прочитали за жизнь книжек, чтобы вам надоели все на свете?
Вдали замигал светофор, и Евгений принялся отсчитывать вместе с ним время для перехода. Взгляд завис на убывающих цифрах, и Евгений невольно захлопнул книгу. Сколько осталось для перехода?
Когда свет сменился на красный, мысли вернулись к разговору.
— Книги мне не надоели, просто пора переходить.
Собеседницы не было рядом. Красные туфли больше не мелькали перед глазами, и Евгений остался сидеть один в тишине с закрытой книгой.