Атмосфера, воцарившаяся на кухне, была как трескучий мороз. Сердце болело от равнодушия и безучастности, а тело немело.
На кресле молодая девушка монотонно вязала носки, рубашки, штаны и платочки детских размеров. Напротив неё в таком же кресле сидел Велислав, укутанный с ног до головы всем тем, что смог отыскать в доме. Высокий, молодой и складный, никто не знал, что на самом деле внутри тело старика, которое разлагалось день ото дня. Такова цена, что платили выдающиеся некроманты за своё мастерство.
Сама Лада, на которую пристально смотрел Велислав, ни на минуту не отрывалась от своего дела, точно заворожённая, вновь и вновь делала петли. На улицу она не выходила, муж боялся, что её кто-то узнает, отчего целыми днями без устали занималась домашними делами, забыв о любой другой жизни. А Велислав раз за разом возвращался к ненавистному разговору:
– Ты будешь всю жизнь сердиться на меня? Думаешь твоё молчание что-то изменит? Разве мой грех больший, чем у тех придворных магов, отправивших нас на тлеющее пепелище Гасте?
За окном пурга заметала дорогу, камин не зажигался с тех самых пор, как они здесь поселились.
***
Отучившись в башне магов, хотели они прожить жизнь вдвоём, вот только отправили их по распределению под Гасте, где уже тлели огни войны, трупов было так много, что хоронить не успевали, а самых целых отдавали некромантам, которые превращали их в живых мертвецов.
Если некромант опытный, он может связать нити жизни так, что мертвец мог как живой ходить и работу делать, в основном саму простую. Кормить их не надо, только в прохладе держать, и работают, пока совсем не развалятся. И где как ни на войне много трупов. Очень удобно, однако магия берётся из силы жизни, или, как маги называют, – плетения жизни. Целители сплетают заново провранные нити раненого человека. Боевые маги берут нити из природы. Однако у мертвых нет нитей жизни, отчего некроманты отщепляют свои и вкладывают их в бездыханные тела.
Гасте был самый большой город на юге в горах. Страшная битва разразилась за него, но Гортийцы отбили город и запустили в него тут же своих некромантов. Такая же страшная лихорадка началась, как и битва некогда. Город быстро вымирал, а материала становилось всё больше и больше. Велислав с Ладой и другие некроманты работали круглые сутки, оживляя трупы. Ожившие мертвецы тут же шли на дело, в основном доставляли провизию и снаряжение на фронт. Рук страшно нахватало.
В один из дней на краю поля увидел Велислав старца, сидящего над телами, подойдя ближе ужаснулся. Старик, похожий больше на зверя, с бородой и с опущенным взглядом, надев когти на пальцы, создавал мертвяка. Такого старого некроманта юноша никогда не знал, но увидев его мастерство, ужаснулся. В горе трупов, с размноженной рукой тихо дышал солдат. Плетение его жизни старик расплетал, собирая, по учению некромантов, в совсем иной узор. Старик почти не тратил своих нитей, создавая обычного мертвяка. Они встретились глазами, и темные бездонные глаза старца пали на юношу. Мысль о запретном знании поселилась в его разуме с того дня.
***
Лихорадка начала поглощать и пригород Гасте. Брюшной тиф хранил всё больше и больше людей, а вместе с этим всё больше и больше некромантов стекалось в город. Здесь стало больше мертвецов, чем живых. Она была совсем плоха. Некогда чистое лицо девушки покрыла сыпь. Жар держал мёртвой хваткой, сдавливая шею подобно гадюке. Медленно таяла в ней жизнь.
От бесконечно поднятых трупов нить жизни Велислава истончалась с каждым днём. Он ощущал, как позвонки в спине с каждым днём стирались, суставы крошились, клапаны в венах переставали работать. Острая боль лилась по артериям, казалось, что сердце вместо крови сжимает гвозди.
Но девушке было ещё хуже, пусть она и была пока что жива, у неё были свои, хоть и тонкие, но нити жизни. Если бы можно было облегчить её страдания. Слишком много здесь полегло. Он надевает когти на пальцы, которыми плели узор некроманты, подсаживается на стул к девушке, которую сжирал брюшной тиф. Его пальцы дрожат, суставы ноют, а снаружи молодой с истлевшей душой человек.
Он начинает. Одна струна её души рвётся. Жар отступает. Он успевает схватить ещё горсть и связать, создавая нечто прекрасное. Изысканный узор из живых нитей можно сплести, создавая вечно-мёртвое. Но нитей слишком мало, их не хватает, и юноша вкладывает свои. Ноги отнимаются, волосы начинают выпадать. Пару стежков и прелестный узор готов, а живая душа перешла в мертвую.
***
Он припал к её ногам. Пальцы Велислава жгло, но не от жара, а от холода. Ледяной ветер завывал по пустым комнатам дома, стоявшего высоко в горах. На глазах юноши выступили слёзы.
– Если бы мы не тратили на мертвяков свои души, мы бы смогли прожить хоть немного дольше. Думаешь, превратить живого в мертвеца – это настолько уж тяжкий грех? Мои нити истончились. – она безмолвно продолжала вышивать. – Прошу, поговори со мной. Хватит сердиться. С тех пор, ты не произнесла ни слова. Лада, прошу… Я же любил тебя… Я сделал всё, что мог.
Руки Лады были точно изо льда. Глаза стеклянными, без огня жизни. Она больше не могла есть, дышать, мыслить и любить.