Полина, девочка пяти лет, вертелась и не давала маме закончить с прической. Оставалось только чем-нибудь скрепить русую косу дочери, и тут мама потянулась за своей любимой шкатулкой.
– Мамочка, только не ленточку! – воскликнула девочка. – Давай лучше заколку с русалкой. Ну почему ты вплетаешь мне эту свою ленту? Она некрасивая, старая какая-то, не модная – сссэровская!
– Не модная. – усмехнулась мама, молодая женщина с мягким голосом. – Разве ж это простая ленточка? – мама достала из шкатулки свернутую в маленький рулончик уже довольно выцветшую зеленую капроновую ленточку. –Нет, – это память о добрых и очень хороших людях из эры бескорыстия. – с каким-то необыкновенным трепетом произнесла женщина.
– Что еще за эра? Динозавров?
– Почти. – засмеялась мама и прижала маленькую дочурку к себе. – Не динозавров, а бескорыстия! Ну вот, слушай. – Мама начала не спеша вплетать ленточку и рассказывать свою историю.
Когда мне было столько же лет, сколько и тебе, одним теплым летом я почти месяц жила у твоей прабабушки Лиды, в Конаково – небольшом городке на берегу Волги.Это было мое первое и, как оказалось, последнее, – мама печально вздохнула, – лето у бабушки в Подмосковье, за тысячу с лишним километров от нашего города. Мы с бабушкой жили в большом бревенчатом доме, одни вели нехитрое хозяйство: бабушка возилась в огороде, я помогала собирать ягоды и колорадских жуков – то еще удовольствие, – передернула плечами мама. – Как-то мы пошли с бабушкой на телеграф. Мобильных телефонов тогда не было, и чтобы поговорить с родными из другого города, нужно было ходить на почту.
– Как это? – перебила дочка – чтобы просто позвонить?
– Представь себе, – улыбнулась мама и продолжила. – Бабушка зашла в кабинку для переговоров, а я осталась в большом помещении телеграфа и наблюдала за людьми, которые громко кричали в трубки и смешно жестикулировали. Помню, как удивилась, что бабушка, стоявшая в кабинке, через некоторое время начала садиться на пол. Оказывается, у нее случился инсульт – это когда человек теряет способность говорить и шевелиться. – Мама на пару секунд остановилась. – Вместе с бабушкой меня забрала скорая помощь. Никого из родных на тысячи километров не было. Я так переживала, что не могла ответить ни на один вопрос врачей и милиционеров, даже на то, как меня зовут. «Да что же нам с тобой делать?!» – говорили взрослые. «А я её к себе заберу, – сказал водитель скорой помощи, невысокий плотный мужчина, – у меня их, внучек-то – трое, еще одна не помешает!». Так я оказалась в семье водителя скорой помощи – дяди Сережи. Семья у них была дружная и большая: дядя Сережа с женой, к сожалению, её имени я не помню, и три внучки из Москвы примерно моего возраста, гостившие на летних каникулах у дедушки с бабушкой. Целую неделю я жила у них в семье в большом, скромном, очень чистом и уютном доме на берегу Волги, пока полиция выясняла и разыскивала родителей – твоих бабулю и дедулю. Каждый день, от зари до зари, мы проводили время на реке, катались со старшими мальчиками на лодках, мешали им удить рыбу, ели очень вкусные домашние пирожки и много болтали. По утрам жена дяди Сережи по очереди собирала внучек и меня на улицу – наряжала и причесывала. Каждой из нас доставалась какая-нибудь цветная ленточка: красная, желтая, зеленая или синяя.
Как-то, играя с девочками возле дома, я увидела твою бабушку. Она была в черном платке с заплаканными глазами. Я бросилась к ней, а она объяснила мне, что я должна попрощаться с моими новыми подругами. Мама, помню, долго беседовала с женой дяди Сережи. Они обе плакали, обнимались и держали друг дружку за руки. Потом мы с мамой ушли. Как ты, наверное, поняла, – вздохнула мама – бабушка Лида скончалась. После её похорон мы улетели домой, а ленточка, которую вплетала по утрам мне та добрая женщина, – произнесла мама дрожащим голосом, – так и осталась у меня.
– Вот так, доченька, эта семья приняла меня как родную, уверена, ни на секундочку, не задумываясь о какой-либо благодарности. Поэтому и эра такая – бескорыстия.
Мама доплела дочку и закрыла шкатулку, на дне которой лежали прабабушкин крестик, какое-то письмо и другие дорогие маме вещи.
30 октября 2024 г.