224. Горький шоколад. Игорь Белышков

Москва. Декабрь. Не поздний вечер. Темно. Автобус. На задней площадке, там, где сиденья расположены почти под потолком, сидят двое детей, брат и сестра. Он старший, ему лет десять. Теплая куртка, нелепые школьные брюки, почти новые, но уже коротки, дети растут быстро. Только сегодня надетые ботинки, которые купили вчера, нога уже 43 размера. И белые носки. На эти носки косится женщина напротив, явно жалея мальчика. Сестренка моложе брата года на три-четыре. Яркая куртка, голубые джинсы, сапожки, теплая шапка, шарф, варежки. Оба с рюкзаками – школьники. За окном автобуса темно, ничего не видно, да им и не интересно. Все их внимание приковано к большой рукотворной шоколадке на палочке, которую мальчик достал из своего рюкзака, как только дети вошли в автобус. Следующая остановка «Вычислительный центр», разнеслось по салону. Шоколадка не фабричная, такие делают маленькие фирмы или частные умельцы. Большое круглое солнце на длинной белой палочке упаковано в прозрачный пакетик и накрепко затянуто розовой металлической лентой. Брат пытается развязать эту ленту, сестра не сводит с него глаз и переживает за каждое его движение. Тщетно. Не поддается и пакетик. Он не рвется, не лопается, не тянется. Ребенок бьется, прикладывает нечеловеческие усилия, но упаковка бессмертна. Наверное, именно так воспитываются в человеке упорство и терпение. Еще и еще раз. Безрезультатно. Мальчик сдается, наступает черед сестры. Сняв варежки и взяв в руки шоколад, она резко дергает за розовую ленту. Больно. Тогда девочка пытается стянуть пакетик вместе с не развязанной лентой. Не эффективно. Дальше паника и жесты отчаяния, вверх – вниз, вправо – влево. Глаза ребенка округляются, в них читаются непонимание, ужас и злость. Всем наблюдающим пассажирам нестерпимо захотелось в этот момент посмотреть прямо в лицо упаковщику этой диковинной сладости. Еще миг – и девочка готова будет растоптать шоколадное солнце. Дабы не доводить дело до греха, на помощь приходит брат. Ему жаль сестру, ради нее он готов свернуть горы и, в конце концов, он мужчина. В ход идут зубы, мужские зубы. Пассажиры автобуса разделились, по лицам было видно, что большинство наблюдающих эту схватку поставили на упаковку. Первая попытка успеха не принесла. Мальчик продолжил бороться с помощью другой стороны зубного ряда. Сестра была полна участия. Она не могла уже просто сидеть и ждать, она подпрыгивала на месте, нервно потирая руки, следила за процессом, заглядывая брату непосредственно в рот. Ну, как там? Что? Скоро ли? Женщина, ранее обратившая внимание на белые носки, после увиденного поединка уткнулась в книгу, до того больно ей стало. А десятилетний мужчина тянул, тянул не выпуская целлофан из молодых зубов. И сестра тянула вместе с ним, как тот муж что начинает испытывать схватки, когда рожает жена. Остановка «Газгольдерная улица» пронеслось по салону. Автобус затормозил, и, о чудо, упаковка не выдержала натиска и упорства детей и устранилась, обнажив то что так истово защищала – шоколад. На правах старшего и добытчика, мальчик откусил первым. Откусил большой толстенный кусок не очень свежего твердого шоколада. Сделал он это легко, его зубы видели и не такое. Передал сестре. Та долго примеривалась к шоколадному солнцу, какой кусок и с какой стороны будет ей по силам. Явно не рассчитывая на передние зубы, девочка выбрала другую тактику. Частыми и мелкими движениями больших зубов она пыталась отвоевать себе немного сладкого. Господи! Сколько же лет лежал этот шоколад? И кто только придумал эти молочные зубы? Брат участливо посмотрел на сестру. Ее глаза выражали одновременно счастье и ужас, восторг и боль. Мальчик протянул руку, пытаясь помочь, подсказать, передать опыт. Но девочка отстранила его попытку, явно не доверяла ему, может, из-за уверенности в себе, а может, из страха остаться без вожделенного сладкого солнца. Бешено молотя зубами, отрешенная от всего она наконец то откусила кусок. О-о-о! Довольная собой, с незакрывающимся ртом – откушенный кусок был внушительных размеров – она передала остатки шоколада брату. Тот, уже привычным движением, справился быстро и легко. И снова передал эстафету сестре. Та снова брату. Дело пошло стремительно, шоколад сдался. Последний кусок школьник оставил младшенькой, сказав при этом: «Доедай, я больше не буду». Сестра посмотрела на него с восхищением, а он отвернулся, уткнувшись в стекло. Следующая остановка «Детский сад». Все было кончено. На съедение шоколадного солнца ушла одна автобусная остановка. Палочка упала, целлофановая обертка трепетала на свободном сидении. Дети, вытерев липкие руки о штаны, молчали. Пассажиры, поняв, что коррида окончена и ставок больше нет, потеряли к школьникам интерес.

Неожиданно из глаз девочки покатились слезы. Большие темные глаза стали бездонными. Брат повернулся к ней и быстро начал говорить, много, невпопад, обо всем на свете. Его задачей было отвлечь сестру, переключить ее. Из его пламенной и сумбурной речи четко выделялись фразы: «Я же терплю, ну посмотри на меня, я же терплю». Он достал платок из кармана и вытер лицо девочки, мокрое от слез. Она всхлипнула, повернулась к брату и громко сказала: «Ты – можешь! А я – не могу!» И, еще громче, по восходящей, нараспев, выделяя каждый слог, подчеркивая великую значимость каждого сказанного ею звука.

– Я не могу, слышишь! Не могу привыкнуть, что мамы больше нет!

И тишина. Наступила звенящая тишина: ни шума двигателя, ни скрипа сидений, ни гула толпы. Ни-че-го…

Следующая остановка «Второй Грайвороновский проезд», объявление диктора вывело детей из оцепенения. Они стали суетливо собираться, поднимая разлетевшийся мусор. Он завязал ей потуже шарф. Надели варежки, повесили друг другу рюкзаки. Встали. Автобус резко повернул. Сестра упала на брата. Громко смеясь, вместе, они покатились по сидению вниз, к двери. Пассажиры заулыбались. Брат крепко взял сестру за руку. Они были счастливы. Распахнулась дверь. И двое детей вышли в мир, такой желанный, дорогой и прекрасный, как шоколад, горький шоколад.

Москва, 2024 г.