268. Вербное воскресенье. Анна Жирова

Памяти моей бабушки Русановой А.И.

— Да вы куда, мамаша? — грузный охранник переминался с ноги на ногу, загораживая собой проход. — Часы посещений видели?

— Что Вы! У меня пропуск есть. И тапочки. Сын тут у меня лежачий. Я уж третий месяц хожу. Врач мне выписал пропуск -то...

Старушка вздохнула, порылась в сумке и показала картонный пропуск, аккуратно завёрнутый в полиэтиленовый пакетик. На вид сухонькой невысокой женщине было лет восемьдесят — аккуратная, в очках, седые волосы собраны в гульку. В вестибюле заводской больницы её знали, ведь она ходила сюда постоянно. Видимо, охранник был новый.

— Коль, да пропусти её, она и правда каждый день тут, — включилась в разговор румяная гардеробщица. Она уже приготовила номерок для самосшитого старушкиного пальто.

— Хорошо. С пропуском можно, — отозвался басом важный Коля.

Старушка уже переобувалась в тапочки. Она прошла к лифту, неся свою сумку, позвякивающую банками с домашней едой, вошла и нажала кнопку «4 этаж. Травматология».

Зайдя в палату, старушка поздоровалась тихонько со всеми и посмотрела на сына. Владимир лежал, отвернувшись к стене, насколько это было для него возможно. Гипс начинался от груди и полностью скрывал левую ногу, правая оставалась свободной. В углу сиротливо маячили костыли.

— Вова, — негромко позвала женщина, заметив, что сын шевельнулся. Мужчине на вид было лет пятьдесят пять, у него было бледное, измученное лицо. Увидев мать, он заулыбался.

— Мама, ну что же ты всё ходишь, тяжело ведь тебе. Носишь эту еду, мне и не съесть столько. Сегодня ещё Аня после института принесёт.

Анастасия Ивановна знала наперёд всё, что он скажет. И всё же она видела каждый раз, как взгляд сына становился теплее, голос мягче, как он улыбался, глядя на неё беззащитной, как в детстве, улыбкой. И это было важнее, чем дорога в больницу, преодоление скользких тротуаров, высоких лестниц и недовольных охранников. Это было самым главным.

По дороге домой Анастасия Ивановна купила у мальчишки рядом с супермаркетом несколько веточек вербы. Она устало поднялась на свой четвёртый этаж, зашла в квартиру, разделась и поставила их в воду. Смотрела на них, улыбаясь. А с послевоенной фотографии на стене улыбался своей беззащитной улыбкой её пятилетний Вова. «Послезавтра вербное воскресенье, значит, перезимовали» — легко подумала она.